Тильде откликнулись. Она испустила вой вторично, уточняя своё местоположение, и принялась ждать. Белая волчица терялась на снегу.
Спустя какое-то время из теней вокруг неё выступили семь волков - лесных, серых, крупных. На пару самцов она посмотрела было с интересом, но одного, самого тёмного из всех, сопровождала подруга, а второй, с наполовину оторванным ухом, сразу же едва не кинулся на Тиль. Тильда видела, что пришедшие волки здесь не были стаей, просто границы их территорий накладывались и пересекались, но этот второй явно считал себя вожаком. И был взбешён, что пришлая смеет созывать волков на охоту.
Волчица поняла, что ей следует быть очень осторожной с этим зверем - либо же разорвать его сейчас же. Поразмыслив, Тиль не стала ввязываться в драку: она хотела охоты, а сильный волк будет нужен.
Она видела, что все волки почуяли сладкий запах добычи, но в позах и взглядах была опаска: здоровый взрослый лось обычно не по силам даже и более крупной стае. 'Я поведу вас, и мы загоним его, мы устроим пиршество', - говорила её поза, и в тёмно-синих глазах было обещание. Волчица слишком долго водила Стаю, чтобы ей не поверили.
Глухо взвыв, волки пошли по следу: пока - цепочкой, полумесяцем стая рассыпется, когда жертва будет уже близко.

Неспешная волчья рысь только кажется медленной, на самом же деле пожирает километры с неотвратимостью лесного пожара. Загонщики рассредоточились полукольцом; Тиль выбрала место слева от центра, центральное же отдав второму крупному волку, примавшему участие в охоте, так чтобы рваноухий был отделён от Старшей.
Лось уже был утомлён погоней, а неглубокий и плотный снег помогал больше волкам, чем ему. Тильда видела, что стая быстро настигает его. Сочтя расстояние достаточным, она приготовилась к прыжку, нацелившись на бедро сохатого.

Тильда прыгнула, и уже когда её зубы сомкнулись на лосиной ноге, глубоко полосуя кожу, услышала яростный и чуть насмешливый лай. Из чащи перед ними вылетел бело-серебристый волк и встал перед несущимся лосём. 'Волки не лают', мелькнула у неё мысль. А в следующее мгновение она, добыча и повисший на другой ноге тёмно-серый наткнулись на серебристого и все пятеро большим мохнатым клубком покатились по земле. Волчица не сумела сдержать злого взвизга, вызванного болью и неожиданностью. В кучу кинулись остальные волки - лось был повержен, и возможности встать ему предоставлять никто не собирался.
Разъярённая Тиль вывернулась из-под туши, резко развернулась и полоснула зубами по плечу серебристого. Её роскошная белая шуба была испачкана в крови.

Когда серебристый вместо того, чтобы покорно подставить плечо под заслуженное наказание, вдруг рявкнул и ответил, Тиль на какие-то доли мгновения даже не заметила боли - от изумления. Уже на рефлексах укусив того за подставленное ухо, она вырвалась и отскочила, чуть приседая. Заметив при этом, что серебристый намного легче, чем она ожидала бы от волка такого размера. Да и сложен тот был совершенно не по-волчьи, слишком тонкий и поджарый. Но сильный - падение полутонной туши с прибавкой двух крупных волков другого размазыло бы по насту, а этому - хоть бы что.
То, что зверь - не один из её Стаи, было ясно с первого взгляда, но по окрестным лесам бегало много полукровок, некоторые из которых унаследовали окрасы родителей. Вполне возможно, что и сюда добрался кто-то из них. В воспитание потомства членами клана Старшая обычно не вмешивалась, хотя волчат ей представляли. Конкретно этого она вспомнить не могла... но, может быть, он не был потомком Луп в первом поколении?
Волчица расставила лапы пошире, приподняла верхнюю губу, и глухо рыкнула. Волки за спиной добивали лося, спеша насладится горячей кровью, но её это уже не интересовало.

Серебристый опять не принял положеной позы покорности, вместо того обходя волчицу по кругу. Тильда оценивающе следила на него, прикидывая, что, похоже, придётся задать этому наглецу хорошую трёпку, чтобы не забывал свои корни и место, но... Когда над головой откровенно ухмыляющегося зверя взвился веер пушистых хвостов, Тильда досадливо рявкнула куда-то в сторону. Девятихвостый в мире был лишь один. Кай Гин-Иро, глава клана Ренард.
Многохвостых лисов уважали даже обычные волки, интуитивно чувствовавшие превосходство тех. Тиль не могла понять, узнал её лис или нет; впрочем, если нет, то после такой демонстрации он будет ожидать признания себя вожаком с её стороны. Тиль ещё чуть растянула губы, глядя прямо в глаза лису, и не стала менять позу.

Тильда настороженно пошевелила ушами, когда взлаивающий лис чуть приблизился. Она не могла определить, узнал он её или нет, но его вальяжное потягивание было, пожалуй, оскорбительно... Похоже, драка всё же будет. В человеческом облике два оборотня общались со взаимным уважением, но  - людским, сейчас же говорили два зверя.
Волчица, смотревшая на девятихвостого, упустила из виду волков за спиной, и потому не успела заметить, как тот, с рваным ухом, бросился на неё. Второй раз за ночь Тиль упала, перекатившись. Теперь она была в бешенстве, и, поднявшись на лапы, легко стряхнула повисшего на ней волка. Извернувшись, она вонзила клыки в его загривок и держала так, неподвижно, - с полминуты. Затем резким поворотом шеи отбросила тело.
На пружинящих лапах Тиль подошла и остановилась в нескольких шагах от лиса, оглядывая чащу вокруг с таким видом, словно она и вовсе не замечает многохвостого.

Клыки Тильды бесполезно щёлкнули в серебристом меху - лис стремительно отдёрнул хвосты, затем крутанулся пару раз и кинулся на неё - опять с той же пострадавшей стороны. Но, похоже, девятихвостый не узнал её, иначе не стал бы так беспечно тратить время: по скорости реакции глава Луп ему не уступала. Тиль прыгнула, уже в полёте разворачиваясь ему навстречу, широкой грудью сшибая зверя на землю и падая рядом. Коротко и зло взвыв, Тиль вновь полоснула по плечу лиса.

Поведение Кая волчицу удивляло. Уже два раза она лишь оцарапала его плечо, ясно показывая тем самым, что в её намерения не входит драка; волчицы срывают так своё раздражение, и этот жест можно было считать аналогом человеческой пощёчины. И Тиль была уверена, что испортивший её охоту серебристый в полное мере заслужил своё наказание. Тем не менее, лис сначала предпринял попытку всерьёз атаковать её, а затем, внезапно отскочив, сменил облик. Оторопевшая Старшая оказалась в ловушке - силы в руках кицунэ хватило бы, чтобы просто раздавить грудную клетку волчицы. Она проиграла. Прижав в знак признания этого факта уши, она негромко заскулила, а затем, пока звук ещё не успел затихнуть, - перекинулась и сама. В руках Кая лежала хрупкая на вид женщина с кожей цвета снега вокруг них - белого и с кровавыми разводами.

Тильда с определённым трудом вспомнила, что с людьми -  а в данный момент они оба были людьми - следует разговаривать голосом. Впрочем, невербального общения это не отменяло: Тиль старательно расслабила всё тело, податливо ложась в руки Каю и демонстрируя полную покорность его воле. Без этого лис вполне мог бы счесть, что она ещё планирует продолжить борьбу.
- Все годы похожи один на другой, - равнодушно отозвалась Старшая, не шевелясь. - Я не ожидала встретить тебя на своей охоте.

- При этом ты собирался помешать волчьей охоте, - утвердительно произнесла Тиль. - И было бы вероятней встретить на ней волчицу, чем кицунэ.
Кай ослабил хватку, но не поднимался. Тильда осторожно протянула руку вперёд, рассматривая рану, затем принялась вдумчиво слизывать кровь.
На прижимающее её к земле тело обнажённого мужчины тело реагировало однозначно. Старшая отчётливо ощутила, что этот лис вполне достоин стать отцом её детей, и теперь была твёрдо намерена его получить. Разумеется, его решимость никак не проявилась видимо: женщина-волчица в руках Гин-Иро оставалась всё такой же покорной и расслабленой, признавая его главенство.

- Буду рада, - в голосе волчицы не появилось никакой интонации. Она повернула голову, и осторожно лизнула следы укусов на плече Кая. В этом движении была и покорная просьба о прощении, и обещание быть заботливой партнёршей. В звериной форме ей было бы удобней, но сама Тильда об этом не думала - ей были ясны лишь волчьи ухаживания, и все действия выходили совершенно естественными. Она не задавала вопросов, ожидая, что захочет сказать ей лис.

Тильда легко встала на ноги и обвела взглядом залитую лунным светом поляну. Стая пировала, не обращая внимания на двух людей, однако, когда оба поднялись, Тиль заметила несколько внимательных взглядов в их сторону. Волки чувствовали зверей в этих странных бледных двуногих, и на коже каждого из них была кровь хищника. Тильда напряглась и коротко рявкнула в сторону волков, подтверждая своё главенствующее положение, но позволяя им насыщаться вне очереди. Волчице уже не хотелось есть. Звук вышел не настолько глубоким и богатым на оттенки, как ей бы хотелось, однако был вполне ясен для стаи.
- Когда бы ты хотел меня видеть?
Тильда вновь перевела взгляд на усмехающегося Кая.

Тильда посмотрела вслед удаляюшемуся лису. На её тонких губах возникло нечто, напоминающее улыбку. Волчица перекинулась, и размашистой рысью направилась в сторону, противоположную той, куда скрылся Кай. До схода снега - ещё пара месяцев.

Начало апреля
Путешествие заняло у Тильды достаточно много времени: желая избежать перелёта, Волчица добиралась морским путём, а уже из порта - поездом до Киото. Сейчас она вышла из вокзала и стояла неподвижно, лишь изредка чуть-чуть поворачивая голову и равнодшным взглядом охватывая толпу. В белом костюме Тиль можно было бы принять за статую. Она ожидала, что Кай отправит кого-то из лисиц своей стаи встретить её.

- Добрый вечер, Юи, - Тиль повернула и чуть наклонила голову резким коротким движением, которое не имело ни начального, ни завершающего момента: просто одна статуя сменила другую, очень на неё похожую. Волчица сделала небольшой шаг вперёд, показывая тем самым, что готова следовать за молодой кицунэ. Выдержанная Юи дистанция была достаточно велика, чтобы этот шаг не нарушил границ привычного для японки личного прсотранства.
Несмотря на то, что со времени их знакомства прошло уже более трёхсот лет, Тиль всё ещё воспринимала Юи скорее как переярка, чем как взрослую волчицу другой стаи. Различие кланов для Тильды было не более, чем различие двух волчьих стай из разных регионов.

К розовому автомобилю Тиль отнеслась равнодушно, но серебристый цвет салона был приятен: она напоминал лунный свет на снегу. В умиротворённой тишине они доехали до дома Гин-Иро. Сад был достоин того, чтобы пройтись по нему; Тиль с настороженным интересом изучала такой отличный от родной тайги лес.
Улыбающийся хозяин дома выглядел потрясающе естественно в окружающей его обстановке. Поза была наполнена властным покоем и расслабленностью; Тиль, чуть подумав, плавно опустилась на траву, глядя куда-то в район плеча Кая так, чтобы видеть его, но не смотреть в глаза или выше них. Спокойно сложила руки на колени.

Тиль ни единым жестом не выдала того, что поняла приказ главы Ренард, - японский входил в число известных ей языков. Она без труда сохраняла неподвижность, пока Юи не скрылась. О верёвках Тиль думала с холодным интересом: шибари было одним из немногих человеческих искусств, которое она считала достойными существования. Кроме того, Волчица сочла, что в достаточной мере интересует лиса.
- Он близок к совершенству. Востоку дано видение, которого лишён Запад, и потому здешние жители умеют создавать истинно красивое. И ещё - твоя территория полна тобой, Кай-доно, - Тильда чуть дрогнула уголками губ, когда кицунэ потянулся. Единым движением волчица растянулась на траве, на боку, вытянув одну руку, чтобы положить на неё голову и чуть согнув ноги.

Тильда повторила свой манёвр, оказавшись очень близко к кицунэ. И приподнялась, изгибаясь так, как не мог бы человек, практически без опоры на руки. Волчица расчётливо демонстрировала своё тело, обещающее Каю долгую и увлекательную игру; гораздо более качественную, чем с человеком или даже его собственными лисицами. Тиль впервые посмотрела Каю в глаза, но во взгляде не было вызова, глубокая синева отражала полную покорность волчицы.
В её движениях было ясно показано желание принадлежать выбранному так, как он этого захочет.

В голосе лиса звучала сталь, и главе клана, традиционно работающиго с этим материалом, это было особенно приятно. Игра обещала быть весьма интересной для обоих участников. Тильда села - движение вышло плавным, медленным, но не настолько, чтобы вызвать раздражение у того, кто сейчас главенствовал.
Волчица сидела справа от стоящего кицунэ, традиционно по-японски, на пятках. Её руки спокойно лежали на коленях, а голову Тиль держала прямо - так, чтобы область периферийного зрения ограничивалась плечом кицунэ.

Тильда любовалась восхитительным видом сада. Сейчас разные органы её чувств словно рассинхронизировались. Уделом зрения осталось наслаждение красотой природы, движения кицунэ она определяла на слух - по мягкому шороху ткани его одежды, а кожей воспринимала его требования. Тёплое дыхание на долю мгновения коснулась открытой шеи, а затем лис провёл по её локтю - мягко, но это была мягкость обёрнутого бархатом металла. Волчица послушно перевела руки за спину, близко сведя запястья. Её дыхание оставалось ровным и неслышимым.

Верёвка, плотными витками ложившаяся на тонкие запястья, была мягкой, в меру гладкой, но не скользила. Тиль ощущала прикосновения кицунэ, и могла уверенно сказать, что вместо нежной страсти в них была увлечённость художника любимым делом; волчицу устраивало отдавать себя в руки мастера. Когда поток воздуха коснулся её шеи, Тильда чуть задумалась - какой реакции ожидает от неё кицунэ, - затем чуть наклонила голову вперёд и плавно повернула, коснувшись подбородка плечом.

Тильда ощутила нарастающее желание запрокинуть голову и закрыть глаза, настолько разными были испытываемые ей чувства от ощущений, но делать этого не стала. Умиротворяющая красота сада против волчьего чувства опасности - когда она оказалась демонстративно-беспомощной. Тиль нравился этот странный диссонанс; волчица знала, что на нём основаны все трансовые техники, однако до этого момента ей не приходилось испробовать их на себе. Поддерживая игру, Тиль сама усиливала её влияние, сопротивляясь сейчас накатывающему на разум затмению. Она знала, что таким образом, когда раскачка всё же произойдёт, удар по сознанию будет сильнее. Волчица пока ещё дышала всё так же ровно, и в её теле была прежняя послушная мягкость.

Верёвка до сих пор опутывала волчицу очень мягко, хотя и плотно, но теперь кицунэ, видимо, решил чуть усилить игру: натянувшиеся путы заставили Тиль свести локти вместе. Лёгкий белый пиджак не мешал хлопковому шнуру. Сейчас это заставило её лишь изогнуться вперёд и напрячь руки - верёвка врезалась в тело, - но волчица знала, что достаточно скоро острая ноющая боль зародится в предплечьях, а оттуда волнами будет распространяться по всему телу.
Пркосновение кицунэ к коже заставило её чуть вздрогнуть, шея едва заметно напряглась, но Тильда удержала себя в той же позе, что и была.

Тиль всё же не выдержала.
Когда кицунэ дёрнул верёвку, ожидаемая боль в локтях возникла и мгновенно разлилась по рукам - в обе стороны от чувствительных сгибов. Сначала волчице показалась, словно кровь в её руках стала холодной, как лёд, но затем выстроенный ей мысленный барьер рухнул. Холод сменился обжигающе горячим, возбуждающим током. Тильда резко запрокинула голову, глядя в небо широко раскрытыми тёмно-синими глазами, и судорожно выдохнула.

Тильда изогнулась сильнее, приподнимаясь с пяток. Кицунэ оставил ей очень много свободы, сейчас связав лишь руки; а мог бы лишить возможности двигаться полностью. Из старых трактатов Тильда знала, насколько всеохватывающими могли стать обвязки. Но и того, что мог сделать сейчас с ней лис с помощью единственной верёвки, было достаточно. Тиль чуть слышно застонала, не в силах больше сдерживаться. Звук был чем-то средним между умоляющим поскуливанием волчицы и страстным стоном женщины. Она выжидающе смотрела в глаза ухмыляющемуся кицунэ - лишённая сейчас права на действие и полностью покорная его воле.

Волчица удовлетворённо прикрыла глаза, когда требовательная ладонь скользнула дальше по её телу. Она была сейчас почти в экстазе, но не выходила за пределы игры и не помогала кицунэ избавлять её от обвязки. Ощущения от быстро возникающего и вновь исчезающего натяжение сводило с ума даже её, - а человек уже давно лишился бы рассудка от столь резкого перехода игры на другую ступень. Или же, что не менее вероятно, - скончался бы от болевого шока. Сорвавшийся лис хотел её, и эта мысль была сейчас единственной в сознании волчицы. Тиль уже не сохраняла безмолвие, полностью отдавшись болезненному и яростному удовольствию.

От прикусывания шеи Тильда задрожала и взвыла уже совершенно не по-человечески - слишком нежным был загривок волчицы.
Руки Тильды были освобождены и от пут, и от ткани, но ощущение переливавшегося в них раскалённого метала не исчезло и даже не ослабло. На белой коже ясно выделялись тёмные, рельефные узоры от верёвок; две таких полосы очертили небольшую, по-девичьи упругую грудь с бледными сосками, открывшуюся, когда шёлковая безрукавка скользнула вверх.
Тиль прижалась к груди кицунэ, но ткань раздражала обнажённую спину. Волчица сумела извернуть непослушную руку и легко и резко провела от ворота рубашки до низа; треск разрываемых ниток смешался с чуть слышными щёлчками разлетавшихся пуговиц, но взрыкивание двух голодных до тела друг друга зверей заглушало всё. Прижавшись к обнажённому торсу кицунэ, Тиль запрокинула голову ему на плечо, подставляя шею.

Когда мужчина отпустил её шею, Тильда почти упала на землю - поскуливая, но никакой жалобности в этом звуке не было. Манёвр кицунэ она повторила почти одновременно с ним. Лежащую волчицу вновь сменила женщина, вытянувшаяся на земле перед кицунэ почти в той же, что и в начале этого вечера; а затем Тиль изогнулась - скорее страстно, чем грациозно, проведя всем телом - от бедра до плеча - по груди кицунэ, вскидывая и вновь наклоняя голову.

Тильда прикрыла глаза - не закрывая их полностью, - и вдыхала вкусный запах мужчины, самца, готового овладеть ею. Волчица не понимала, почему теперь он медлит; сильнее прижалась к телу кицунэ и просяще уткнулась головой под его руку, очень осторожно, в рамках своего подчинённого положения, чуть коснулась кожи зубами.

С довольным протяжным звуком Тиль растянулась на земле, как этого хотел кицунэ; ей нравилось подчиняться зверю, более сильному и властному, чем она сама. За тысячелетия жизни такие встречались ей исчезающе редко.
Иногда кицунэ был внезапно нежен, даже чересчур для волчицы. Если бы предварительная игра продлилась дольше и захватила больше тела волчицы, то даже такими лёгкими прикосновениями он мог бы сделать с ней многое, но сейчас этого было маловато. Но когда кицунэ вновь схватил зубами её шею, сильнее, чем прежде, Тиль резко изогнулась от болезненного удовольствия, вжимаясь грудью в траву и поднимая бёдра, прижимаясь к паху мужчины. Она чувствовала, как шею щекочет тёплая капля, и нетерпеливо взрыкивала, срываясь на стон.

Тильда удовлетворённо принимала кицунэ. Волчица не закрывала глаз и не думала о том, как выглядит происходящее действо, - лишь наслаждалась вечным природным циклом. Впервые за очень долгое время она встретила достойного её зверя, и впервые склонялась под силой, действительно превосходящей её собственную. Раньше она принимала самцов - и волков, и мужчин, - но двигал ею лишь инстинкт продолжения рода. Волки принимали такое положение дел с покорностью, но кто-то из мужчин иногда пытался наложить руку на фарфоровое тело женщины-волчицы. Тильда выбирала в меру умных особей, но в первую очередь основывалась на физических параметрах, поэтому выбор волчицы редко падал на интеллигенцию или аристократов. Тиль даже испытывала лёгкое сожаление, убивая таких глупцов.
Сейчас всё было совершенно иначе, и от этого секс наполнял Тильду новым удовольствием. Перед внутренним взором волчицы уже возились её собственные серебристо-белые волчата - несомненно, они унаследуют королевские цвета шерсти родителей. Изящно сложенные, как отец, сильные, как мать, с глубокими синими и зелёными глазами... Наслаждение достигло критической точки, и Тиль, не сдерживая себя, взвыла - долгим, переливчатым воем, разнёсшимся далеко за пределы сада. Над Киото звучал голос оками, не слышаный уже почти сотню лет...

Лисий вой отличался от волчьего тоном, хотя голос девятихвостого был значительно ниже, чем у иных зверей его вида. Но несмотря на это, кицунэ легко перекрыл песню Тиль, подминая её под себя звуком так же, как телом - саму волчицу. Слишком много силы звучало в победном кличе самца. Тиль, привычно уже в эту ночь покоряясь его власти, вплела свою мелодию в его, подстраиваясь и повторяя её.
Тильда была довольна. Счастлива, насколько существовало такое понятие для зверя. Чутьём опытной самки она знала, что понесёт после этой ночи, и затерянные в таёжных просторах деревни получат новых покровителей, священных яростно-белых зверей, на которых ни один охотник не поднимет руку.